Любовный роман: краткая история жанра

05.10.2023

Любовь — одна из главных (если не самая главная) тем в современной литературе. Романы о любви могут быть со счастливым или несчастным концом, чувство может быть взаимным или нет, хотя чаще в классическом любовном романе речь идёт всё же о хеппи-энде, достигнуть которого влюблённая пара может только путём преодоления множества препятствий. А мастерство автора как раз и заключается в том, чтобы изобретательно придумать эти препоны на пути к счастью, а затем умело держать интригу. Когда же появились первые любовные романы и какими они были?

Первые романы о любви в более или менее привычном нам виде появились в XVIII веке, чаще всего исследователи называют в качестве образчика жанра сентиментальную «Памелу, или вознаграждённую добродетель» Сэмюэла Ричардсона (1740). Книга стала к тому же одним из первых бестселлеров, выдержав 5 изданий всего за 11 месяцев. Кажется, ни один современный роман не может похвастаться таким же успехом.

Ричардсон открыл настоящую золотую жилу и по праву заслужил звание родоначальника «чувствительной» литературы. Он продолжил успех романами «Кларисса, или История молодой леди» (1748) и «История сэра Чарльза Грандисона» (1753), а также дал жизнь целому сонму подражателей и, конечно же, пародий, например «Шамеле» и «Истории приключений Джозефа Эндруса и его друга Абраама Адамса» Генри Филдинга или «Грандисону Второму» Иоганна Музеуса.

Огромное влияние оказали переводные европейские любовные романы, и в частности Ричардсон, на русскую литературу, произведения которой поначалу им сильно подражали как с точки зрения формы, так и с точки зрения содержания. Чего только стоят «Российская Памела, или История Марии, добродетельной поселянки» П. Ю. Львова (1789) или «Неонила, или Распутная дщерь» А. Левшина (1794). Но, пожалуй, лучшим автором-пересмешником сентиментального романа стал талантливый литератор и журналист Фёдор Эмин. Его перу принадлежат такие бестселлеры, как «Непостоянная Фортуна, или Похождение Мирамонда», «Роза, полусправедливая повесть», «Письма Эрнеста и Доравры».

Удостоился, пусть и в ироническом ключе, Ричардсон и места в Пушкинском «Евгении Онегине», помните? «Она любила Ричардсона не потому, чтобы прочла, не потому, чтоб Грандисона она Ловласу предпочла; но в старину княжна Алина, её московская кузина, твердила часто ей об них».

В общем, как в наши времена, так и во времена былые чтение любовных романов у многих вызывало высокомерную улыбку, хотя, по сути, эти книги читали все.

Без «Памелы» Сэмюэла Ричардсона, «Страданий юного Вертера» Иоганна Вольфганга Гёте и «Юлии, или Новой Элоизы» Жан-Жака Руссо никогда бы не появился один из главных любовных романов в истории мировой литературы — «Гордость и предубеждение» Джейн Остин. Однако у Остин любовь заключена в рамки социальных условностей и, если читатель вдруг не заметил, описывается с иронией. Но многие авторы стремились изобразить страсть, порождаемую сильным желанием. Превосходный образец такого романа — «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте.

Порой исход романа о любви оказывается трагическим. Влюблённых разлучают обстоятельства или даже смерть. Иногда сила писательского искусства была настолько сильна, что реальные читатели буквально повторяли путь любимых литературных персонажей. Так, Европу захлестнула волна самоубийств после выхода в свет «Страданий юного Вертера» Гёте. В России такого же эффекта невольно добился Николай Михайлович Карамзин со своей повестью «Бедная Лиза». История любви бедной крестьянки и дворянина, который её соблазнил и предал (сюжет, также «подаренный» романами Ричардсона), всколыхнула впечатлительных российских барышень, которые стали топиться в упомянутом в произведении пруду. В народе его даже окрестили «Лизиным».

История умалчивает, как вразумили молодых европейских читателей (возможно, поклонники таланта Гёте в конце концов просто кончились), но русских девушек удалось переубедить с помощью иронии. Вокруг «неблагополучного» пруда установили таблички с надписью: «Здесь в воду кинулась Эрастова невеста. Топитесь, девушки, в пруду довольно места». Как и ожидалось, такой призыв сработал с точностью до наоборот.

Супружеская неверность вошла в любовные романы вместе с эпохой реализма и возникала в основном в произведениях о представителях среднего класса. Но встречались и исключения. Неверная Анна Каренина в одноимённом романе Льва Толстого, Анна Осорес, героиня романа «Регентша» (1885) Леопольдо Аласа, были аристократками.

Впрочем, тему супружеской неверности, о каком бы классе ни шла речь, долгое время было лучше не трогать. Наличие измены зачастую переводило текст в разряд бульварной литературы, а могло и просто навлечь запрет на книгу, как это случилось с романом Дэвида Лоуренса «Любовник леди Чаттерлей» (1928). В Великобритании он был запрещён более чем на 30 лет. Только судебное разбирательство помогло издать книгу в Англии в 1960 году.

Секс можно описывать по-разному, и в любовные романы он проникал медленно, сперва скорее намёками и недосказанностями,
а не откровенными сценами. Существенная перемена в этом смысле произошла после двух мировых войн, словно бы в противовес всем ужасам, которые увидело человечество, и в знак провозглашения торжества жизни. Начиная с 1950-х годов сотнями стали появляться любовные романы, в которых секс начал описываться довольно подробно. Эротика встречалась и ранее, но всё же это не слишком одобрялось обществом и часто приводило к скандалам. Вспомнить хотя бы интеллектуально-эротические романы Генри Миллера с подробными описаниями сексуального опыта. Так, «Тропик Рака» (1934) заворачивали в суперобложку с предупреждением: «Не следует ввозить в США или Великобританию».

Однако с тех пор много воды утекло. Сексуальная революция и изменения в обществе привели к тому, что сегодня читателя трудно чем-то удивить — любой может найти книги себе по вкусу. Кто-то хочет читать любовные романы, в которых нет ничего больше (и откровенней), чем поцелуй в губы, а кто-то отдаст предпочтение эротической литературе. Успех Э. Л. Джеймс и её «50 оттенков серого» в этом смысле показателен: ещё лет сто назад писательница не смогла бы прославиться на весь мир из-за строгих норм морали, а сегодня даже её текст вряд ли можно назвать «уж слишком откровенным». А ещё сегодня, наконец, люди стали честнее говорить о своих литературных предпочтениях, чем когда-либо, и не стесняться их. Думаем, это очень хорошо.