Нора Галь, Нина Демурова и другие советские переводчики: посланцы иных миров

26.09.2024

Нора Галь шестнадцать раз поступала на филологический факультет, но «непролетарское» происхождение — её отец был врачом, впоследствии репрессированным — было в начале 1930-х годов серьёзной преградой. Упорную девушку приняли только с семнадцатой попытки. Элеонора Гальперина — так её звали на самом деле — закончила филфак Московского пединститута, где она встретила будущего мужа Бориса Кузьмина. В 1943 году он погибнет на фронте, а Нора останется одна с малолетней дочерью в коммуналке на десять семей в Варсонофьевском переулке.

Там под ор соседей она в течение двадцати лет будет неустанно — по четырнадцать часов в день — работать над переводами. Там же, беседуя с котом, Нора Галь переведёт за четыре дня свою главную книгу — «Маленького принца» Сент-Экзюпери. Нора переводила «в стол», не надеясь на публикацию. Абстрактный гуманизм книги в СССР в 1959 году не находил большого понимания. Однако благодаря упорству подруги, правозащитницы Фриды Вигдоровой, повесть всё-таки удалось опубликовать в одном из журналов. Впоследствии было много переизданий, и в каждое из них переводчица вносила правки.

Переводила Галь виртуозно. На каждую фразу на иностранном языке она мгновенно находила с десяток блестящих вариантов. Оставалось самое сложное — выбрать единственно верный. «И Слово может стать чудом. А творить чудеса — счастье. Но ни впопыхах, ни холодными руками чуда не сотворишь», — писала она в своей книге «Слово живое и мёртвое», которая вот уже пятьдесят лет обязательна к изучению на филологических факультетах.

Лилианна Лунгина не собиралась становиться переводчицей со шведского. Ей хотелось переводить с французского — языка, которым она владела блестяще: до четырнадцати лет она жила и училась во Франции. Однако в Советском Союзе долгое время существовали серьёзные ограничения для специалистов еврейского происхождения. Лунгиной сообщили, что не могут доверить ей перевод французской книги — ведь она еврейка. Об этом переводчица сама рассказывает в документальном фильме Олега Дормана «Подстрочник». А переводчиков скандинавской литературы не хватало, и здесь, как заверил её редактор, привлечение еврейского специалиста можно было бы обосновать.

Лунгина прочитала большое количество книг на шведском, пока случайно не наткнулась на «Карлсона, который живёт на крыше». «Я начала читать и буквально с первой же страницы увидела, что это не просто книжка, что это чудо какое-то», — вспоминала переводчица. Лунгина так мастерски перевела книгу Астрид Линдгрен, что человечек с пропеллером стал героем и русской культуры тоже. Книга разошлась на цитаты: «Спокойствие, только спокойствие», «Пустяки, дело житейское», «Ты перестала пить коньяк по утрам, отвечай — да или нет?» Читатели не подозревали, сколько труда стояло за созданием этого лёгкого и искромётного текста. Особенно тяжело переводчице далась фраза «От пирогов не толстеют».

Несмотря на расстояния и закрытые границы, Лунгиной удалось подружиться с Линдгрен: переводчица вспоминала, как во время визита в СССР шведская писательница танцевала на троллейбусной остановке в Москве, около впоследствии снесённой гостиницы «Россия». «300 000 экземпляров «Карлсона» — грандиозно, да? — удивлялась Линдгрен в письме Лунгиной. — У вас там дети едят их, что ли, эти книжки?»

Нина Демурова преподавала стилистику английского языка будущим педагогам. Нередко она приводила студентам Московского пединститута примеры из своего любимого Кэрролла. «А как бы вы перевели эту фразу?» — спрашивали студенты Нину Михайловну. «Есть разные варианты», — отвечала она, не признаваясь, что на самом деле сама работает над переводом «Алисы в стране чудес». К 1960-м годам существовало несколько переводов «Алисы» на русский язык, но все они являлись скорее пересказами знаменитой сказки. Авторы переводили историю Кэрролла так, как если бы действие происходило в России, придумывали для персонажей русские имена, заставляли их распевать русские песенки. Демурова взялась за невозможное — перевести на русский текст, главным персонажем которого является сам английский язык. В своих статьях она рассказывает, каких усилий ей стоило передать «особый, то лукавый и озорной, то глубоко личный, лирический и философский дух сказок Кэрролла».

Демурова находит оригинальные решения для передачи игры слов и многочисленных каламбуров, ищет ссылки на «Алису» в классических английских произведениях. Её работу отмечает Чуковский, сам большой знаток английского языка. «Вы начисто отказались от буквализма и воспроизвели дух этой книги — дух озорной, капризный и безумный», — пишет он. Впервые в Англии Демурова оказалась только в конце 1980-х. Тогда же она посетила колледж, где работал Кэрролл. «Я ночевала в спальне сестёр Лидделл, которым была рассказана сказка об Алисе, — признавалась она в одном из интервью. — Я не могла заснуть, сидела на широком окне с длинной плоской подушкой из блёклого шёлка, на котором, казалось, сиживали и Алиса Лидделл, и её сёстры, и смотрела в окно на фонтанчик с Меркурием посреди двора».

Три европейских языка — немецкий, английский и французский — Рита Черномордик выучила ещё в дореволюционном детстве. Она ходила в гимназию в Курске, изучала медицину в Харькове. В 1920 году в возрасте 22 лет приехала в «тихую, бестрамвайную, безмагазинную» Москву, где на Охотном Ряду торговали пшённой кашей, а на Малой Лубянке Маяковский придумывал плакаты для Российского телеграфного агентства (РОСТА). Туда и явилась будущая знаменитая переводчица.

Она обожала Маяковского и даже перевела несколько его стихов на немецкий. И очень хотела прочитать их своему кумиру. Маяковский немецкого не знал, но Лиле Брик переводы Риты понравились. Впоследствии Рита будет работать с Маяковским и Маршаком, учиться сочинять стихи в студии Валерия Брюсова. Её собственные переводы иностранных авторов будут настолько хороши, что Довлатов, отвечая на вопрос, у кого из его современников лучший русский язык, ответит: «У Риты Ковалёвой» (Ковалёвой она станет по мужу).

По мнению автора «Соло на Ундервуде», переводчица Фолкнера и Воннегута писала по-русски лучше, чем многие российские писатели. Современные переводчики критикуют переводы Райт за многочисленные опущения и упрощения. Её главная работа — «Над пропастью во ржи» Сэлинджера — является воплощением достоинств и недостатков советской школы, которая стремилась к тому, чтобы переводной текст в каком-то смысле превосходил оригинал. А в идеале даже отменял. Рита Райт, действительно, заставила своих читателей поверить, что Бёлль, Кафка и Анна Франк на самом деле говорили по-русски.